***
      Отцу Николаю с благоговением

Святая ночь! Блаженство и покой!
Стою один под куполом бездонным.
И Млечный Путь Над мирною рекой
Несёт себя к туманам отдалённым.

Ни ветерка, ни звука, ни души.
Снега, снега повсюду под луною.
Забытый скит. Свеча в окне дрожит.
Следы зверей, ещё не зримых мною.

Величие мертво без тишины.
Она таит пути Богопознанья.
Созвездия застыли у сосны,
Снежинки озаряя ликованьем.

Из этих мест до Вечности – рукой.
Её дыханье за ближайшим стогом...
Святая ночь! Блаженство и покой.
Стою один. И сердце знает Бога.

( 14 февраля 1994, скит Ветрово)



***
Всё поразведал, изучил,
Измерил градусы на солнце,
Откуда астероид мчит,
Куда галактика несётся.

И в дыры чёрные залез
( Жаль, как–то выбрался оттуда ),
А вот неймёт, что Бог Воскрес –
Линейкой не измеришь Чудо.

И потому – не совершен,
Хоть мир, как азбуку, листает...
Кто знает Бога – тот блажен,
Пусть даже ничего не знает!

Напрасно судят все того,
Чьё сердце Веру сохранило:
Богаче мира – ничего:
Оно Премудрого вместило.

( 13–14 апреля 2007 г., скит Ветрово)



***
Прохожу меж березок и сосен,
Собираю грибы и слова.
И следит паутинная осень,
Как росою играет листва.

Паучок опустился в лукошко,
Чуть помедлил – и вниз головой.
А в опалой дубовой ладошке
Цело море воды дождевой.

У воды комары обсыхают,
Тишину среди трав сторожу.
Запах детства вдыхаю, вдыхаю,
И дитём на лисичку гляжу.

( 26 августа 2006 г., скит Ветрово)



***
У входа в лес всегда стучу:
Никто не входит в дом без стука.
Молитву краткую шепчу –
И вот уже в гостях у друга.

Как хорошо во мхи нырнуть,
От всех на свете затеряться,
Целить лесным покоем грудь,
Боровиками любоваться!

И чувствовать себя своим
Среди зверей, среди пернатых,
И помогать порою им,
Без преступленья виноватым.

Грибов сейчас полным–полно,
Поделим с белкой даровое.
Какое благо нам дано –
Ответствовать за всё живое!

Всё чудно без людских причуд,
И жду во мхах, как в океане,
Когда сосновую свечу
Закат затеплит на поляне.

( 21 сентября 2006 г., скит Ветрово )



***
Мы засорили суетой
И головы и души,
И видим–слышим только то,
Что жаждем видеть–слушать.

И все идет наперекос,
И жизнь копейкой стала,
Забот и дел не мерян воз,
А нам все мало, мало.

И только охаем–кряхтим,
А жизнь все хуже, хуже,
Расстаться с возом не хотим,
И надрываем души.

А нам вобрать бы навсегда,
Чтоб не жалеть о многом:
На свете есть одна беда –
Не повстречаться с Богом.

( 19 октября 2003 г., скит Ветрово )



***
Сеем рожь, а косим лебеду,
Непрестанно ищем виноватых.
Строим рай, а вертимся в аду,
Узнавая в ближнем супостата.

Словоблудьем залита земля,
Каждый норовит в евангелисты
И к кормушке, дабы опосля
Самому свернуть с тропы тернистой.

Плоть ликует, Дух уничижен,
Суета перечеркнула Вечность.
И страну десницею чужой
Волокут куда–то на увечья.

Наши души, от тоскливых дум
Обессилив, примирились с ложью...
Потому и сеем лебеду,
Называя всеянное рожью.

( 31 января 1993 г., г.Каменец )



***
Без Бога нация – толпа,
Объединенная пороком,
Или слепа, или глупа,
Иль, что еще страшней, – жестока.

И пусть на трон взойдет любой,
Глаголющий высоким слогом,
Толпа останется толпой,
Пока не обратится к Богу!

( 8 августа 1990 г., п.Кярово )



***
Затворюсь, закроюсь, замолчу
В старом доме у речной излуки.
Упокоюсь от молвы чуть–чуть,
Напитаюсь досыта разлукой.

Нет меня. Забудьте обо мне.
Умер я. Кому какое дело?
Видно, вам пригрезилось во сне,
Что я жил и пел на свете белом.

Белый свет! Так отчего ж ты бел?
От висков, тобою убелённых?
Или есть ещё мрачней удел –
Мир иной, гееной опалённый?

О, сравненье – по сердцу ножом!
И в безмолвье нет отдохновенья.
Белое и в белом не нашёл,
Что ж за гробом жаждать просветленья?

О язык мой! Ропотом давлюсь,
Падаю крестом перед божницей.
Замолчу, закроюсь, затворюсь...
Только б со Христом не разлучиться.

( 9 февраля 1993., поезд Псков–Москва )



***
      Быль

В ту зиму полицаи лютовали,
Вестимо дело, зверю кровь – пустяк.
Детишек партизанских постреляли
И закидали снегом, кое–как.

Под вечер – стук. Я стала на пороге
И чуть не повалилась, отворив:
Сестричка, братик, в нижнем, босоноги,
Ей пять годков, а он тянул на три.

Пробиты плечики, видать, очнулись,
Из–под сугроба выползли, и вот –
Куда податься? Все уже замкнулись.
Так и добрались до моих ворот.

Я глянула – кровавая дорожка
Тянулася за ними до крыльца,
Сказала старшенькой: «Пустила б, крошка,
Да рядом окаянный полицай!

Подите, постучитесь, я не знаю,
Куда угодно, только не сюда…»
( Кровавую дорожку удлиняя,
Они пошли, не ведая куда ).

Что было дальше? Горемычных взяли.
Знать, указали, – разный был народ.
Их повели и снова расстреляли.
Ты знаешь это место у болот.

Да, всяко было. А еще однажды…
Но говорок рассказчицы затих:
Два Ангела, расстрелянные дважды,
Нечаянно коснулись глаз моих.

Потер глаза, склонился головою
И окунулся в тот вечерний час –
Кровавый след. Идут по снегу двое,
За нас идут! Вы слышите? За нас!

Ты выжила, но счастье небольшое
С такою ношей доживать свой срок.
Два Ангела явились за душою,
А ты им указала на порог!

Да что же мы! Да как же это, братцы?
Ужели не перевернулся мир?
Имеем ли мы право называться
Людьми?!

Мы те же, те же, вряд ли изменились.
Подходит время, видно по всему.
Уже стреляют – все опять закрылись.
Откроем ли спасенью своему?

( 21–22 апреля 2001 г., скит Ветрово )



***
Есть Лики, лица, физии и рожи
( Отчасти знают все, на что похожи ).
О Лике можем только лишь мечтать,
Его творит Христова Благодать…
Лицо имеет тот, кто честь имеет,
Кто Родину свою, как мать жалеет,
Кому нутро беда ее щемила,
Кому Святыня – отчая могила…
А кто спесив, и любит лестью жить,
Тот может только физию носить
( Не обезсудьте – правда заставляет –
И среди нас, увы, таких хватает )...
Но есть еще блудливые скабрезы –
Пошлящие с подмостков люди–бесы.
У этих не отыскивай лица:
Там только рожи ихнего отца...
Речь не о них. Храните свои лица,
Чтоб в Вечности им Ликами светиться.





***
Как мы жили? Себя похабили,
Не искали другого метода.
Воровали, блудили, грабили –
Хлебанули мы, больше некуда.
Лагеря не считали карою,
На этапах по–разному тешились:
Кто картишками, кто гитарою,
Шумно дрались и тихо вешались.

Жен своих (если были) отвадили
И дома позабыли отчие,
Стаю волчью винили и хаяли
В том, что сами выли по–волчьему.
Волю вольную спьяну отдали,
Измеряли в карцерах метрами.
Согласились и стали уродами,
Несогласные стали жертвами.

Э, да что теперь. Жизнь протопали,
И винить–то особенно некого,
Но, однако ж, крылами не хлопали,
Если сверху нам кукарекали.
И когда поколеньям выпало
Умиляться серпом и молотом,
Кривда в наши края и не рыпалась,
Не терпя голодухи с холодом.

И пускай лизоблюды безродные
Распинателей Родины славили,
И в неволе мы были свободнее,
Потому как мы – не лукавили!
Бог лукавых не терпит – слышали?
Кто продался – уже не выстоял.
Ну, а мы неслучайно выжили,
Веру в Высшую Правду выстрадав!

( 30 декабря 1994 г. )